Второй потоп - Страница 27

Стас тоже лег, но избитое тело ощущало каждый бугорок под тонкой тряпкой, которая служила ему постелью. Он попытался не обращать на это внимание, но ничего не выходило, минут двадцать он ворочался с боку на бок, потом решил поискать другое место, к тому же что-то ощутимо кололо в задницу. Встав, он поднял тряпку и замер от удивления, прямо под ней валялось сломанное ржавое лезвие от ножа. Стас кинул тряпку обратно и лег на место, как ни в чем не бывало. Внимательно посмотрел на рабов, лежащих вповалку, вроде никто ничего не заметил. Стас лег так, чтобы и дальше никто ничего не увидел и запустил руку под тряпку. Лезвие оказалось сломанным, размером с сигаретную пачку. Осталось придумать, куда его спрятать так, чтобы никто ничего не заподозрил. Решение пришло неожиданно, у него отняли одежду, но оставили трусы. Но они были бы бесполезны, поскольку просторные, если бы Стас еще на базе не пришил к ним изнутри карман. Тогда он не понимал, зачем это надо, но послушался совета одного из бывших милиционеров. Странно, но этот старый проржавевший кусок железа принес Стасу надежду, он грел его лучше любого пистолета. Стас снова почувствовал себя в безопасности и даже не заметил, как заснул. В обед охранники, раздавая пинки и затрещины, снова выгнали всех на «поля». Небо затянуло тяжелыми тучами, заморосил дождь, ни о каком солнце и речи не могло быть. Стас снова дергал сорняки, затем рыхлил. После обеда группа охранников пригнала небольшое пополнение: пять женщин неопределенного возраста в грязных одеждах с потухшим взглядом.

— Рабыни, — проследив за Стасом, пояснил раб-сосед. — Обреченные на смерть, такие же, как и мы.

— А что, есть и другие? — спросил Стас.

— Есть, — кивнул тот, — мы их зовем шлюхами, хотя это не верно, подстилки для бандитов, покупающие жизнь своим телом.

— Осуждаешь?

— Нет, — мотнул головой раб, — каждый за себя.

Стас кивнул и снова принялся за работу. Это утверждение почти полностью соответствовало тому, что он видел в новом мире. Каждый за себя — вот крик уставших, сдавшихся людей, потерявших все в одно мгновение. Но Стас не знал, как это изменить.

Обратно рабов гнали уже в полной темноте, снова построили в шеренгу, сковали цепью. Изредка кто-то падал, его поднимали пинками и ударами прикладов. Один паренек лет двадцати так и не смог подняться. Стас еще с утра обратил на него внимание, паренька качало из стороны в сторону, ноги не держали его. Цепочка рабов остановилась. «Убьют», — шепнул один из рабов.

— Поднимайся, — приказал старший, пиная валяющегося парня в зад. Тот попытался, но максимум, что у него вышло, так это встать на карачки.

— Я не могу больше, мне нужно отдохнуть, — прохрипел парень.

— Егор, добей его и пошли, — крикнул кто-то из охранников.

Егор достал из ножен на поясе здоровенный нож, больше напоминающий короткий меч. Рабы замерли и смотрели на него со страхом. Егор замахнулся и с силой опустил лезвие на шею парня. Но удар вышел не таким мощным, как хотел палач, парень рухнул с перерубленным позвоночником, но голова осталась на месте. Кровь, обильно хлынувшая из раны, попала на штаны и ботинки старшего.

— Ах ты, скотина, — в бешенстве заорал Егор и принялся рубить уже мертвое тело на куски. Кровь летела во все стороны, срываясь с лезвия здоровенного ножа. Несколько капель попали Стасу на лицо. Наконец, охранники опомнились и оттащили озверевшего начальника от изрубленного куска мяса, что еще минуту назад было молодым человеком. Затем сняли цепи с того, что осталось от раба, и снова погнали остальных к бункеру.

— Нелюди, недостойные жить, — прошептал Стас, идя в середине колонны.

— Что ты сказал? — рванулся к нему один из охранников, лязгнул затвор автомата.

«Ну вот и все» — подумал Стас.

— Я сказал — нелюди, недостойные жить! — твердо повторил он, глядя в глаза своему будущему палачу.

Тот даже растерялся. Он, видимо, рассчитывал, что раб начнет лепетать и заикаться, мол, я ничего не говорил. А этот словно в насмешку стоит, выпрямившись гордо, расправив плечи, и смотрит ему прямо в глаза. Остальные рабы сжались и попытались насколько хватало цепей отодвинуться от сумасшедшего невольника, заявляющего такое в глаза охранникам.

— Повтори, что ты сейчас сказал, — оттолкнув в сторону остолбеневшего охранника, приказал Егор.

— Я сказал, что вы нелюди и недостойны жить, — еще более уверенно произнес Стас, почему-то ему стало казаться, что эти здоровые, сильные люди с автоматами его боятся.

Один из охранников замахнулся прикладом, намереваясь сбить Стаса с ног, но был остановлен старшим:

— Стоять, — крикнул Егор. — Никому его не трогать.

Все замерли: рабы, охранники, даже дождь, слегка моросивший с самого обеда, прекратился.

— Ты нас не боишься? — удивленно спросил Егор. — Ты не боишься того, что я могу с тобой сделать.

Стас неопределенно пожал плечами:

— Наверное, боюсь, — немного подумав, сказал он.

— Тогда почему ты так уверенно говоришь, что мы нелюди, это же смертный приговор для тебя.

— Наверное, я скажу сейчас глупость, — уверенно произнес Стас, — но я в эту глупость верю, — парень замолчал, собираясь с духом.

— Так что ты хочешь сказать? — уже с угрозой в голосе переспросил Егор.

— Лучше умереть стоя, чем жить на коленях, — решившись, произнес Стас.

И тут старший захохотал. Он смеялся долго и с наслаждением. Потом начали смеяться остальные охранники. Они не понимали, почему смеется их начальник, но старались поддержать натянутое веселье. Вдруг Егор резко оборвал смех.